Олександр Гусєв, «Українська правда» про «Синевир» Олександра та В’ячеслава Альошечкіних.

По счастью, времена, когда украинская картина смотрелась в кинопрокате такой же экзотикой, как индонезийская, миновали. И всё же многие из отечественных кинематографистов не могут противиться соблазну представить свой выходящий на экраны фильм как “первый украинский” – в том или ином смысле. К примеру, вышедший на прошлой неделе “Трубач” оказался “первым в истории нового украинского кинематографа фильмом, который ориентирован на самую широкую аудиторию”.

Как мы помним, с наибольшим пылом “первым украинским фильмом”, отважно перечеркнув предшествующую киноисторию, называли своё произведение создатели ленты “ТотКтоПрошёлСквозьОгонь”, но и выпущенный несколько месяцев спустя альманах “Влюблённые в Киев” его продюсер Владимир Хорунжий объявил “первым на 100% отечественным кинопродуктом”.
Новый кинопродукт, снятый под руководством Хорунжего, называли то первым украинским фильмом ужасов, то первым украинским фильмом в 3D, но в результате остановились на более скромном и соответствующим истине определении “первый украинский фильм ужасов в 3D”.

3D-эффект авторам картины вполне удался, а вот с ужасами сложилось менее успешно.

Лента Александра и Вячеслава Алёшечкиных (кстати говоря, снявших в качестве операторов действительно первый отечественный 3D-фильм, комедию Валерия Ямбурского “Любовь и точка”, благополучно канувшую в небытие), подобно многим отечественным картинам, долго искала дорогу на большой экран.

О выходе в прокат фильма, законченного ещё летом 2012-го (и получившего вскоре после этого приз секции “Игровые стереофильмы” на Московском Международном 3D-стерео кинофестивале), раз за разом объявляли, но релиз всё откладывался. Поговаривали как о разногласиях между режиссёрами и продюсерами, так и об отказе дистрибьюторов браться за прокат картины.

Ситуация прояснилась, когда в июле 2013-го года премьера фильма состоялась в рамках Одесского МКФ. В одном из интервью Алёшечкины (названные во вступительных титрах “режессёрами-постановщиками”) заявили, что работали над сценарием три года, просматривая при этом “похожие мистические фильмы и триллеры, чтобы избежать неуместностей и нелогичностей, часто появляющихся в таких картинах”. Тем, кому удалось пробиться на эксклюзивный фестивальный показ, трудно было воспринимать эти слова иначе, чем как горькую самоиронию – таким обилием неувязок и нелепостей отличался показанный фильм.

Накануне киевской премьеры высказывались предположения, что перед выпуском в прокат картина подверглась перемонтажу, который мог улучшить положение – однако, увы, как злополучные “режессёры”, так и куда более существенные несуразности не претерпели никаких изменений.

Фильм является попыткой перенести на отечественную почву молодёжный ужастик американского образца. В ход идут такие испытанные компоненты, как компания подростков, решивших отдохнуть не в том месте и не в то время, и местная легенда, подкреплённая научно-историческими домыслами и оказавшаяся печальной реальностью.

Авторы весьма удачно подбирают украинские соответствия – пятеро студентов в конце советских семидесятых приезжают на выходные в окрестности озера Синевир, о котором поговаривают недоброе. Один из молодых людей в качестве страшилки у костра рассказывает поверье о песиголовцах, рыскающих поблизости в поисках человечины.

Отдых друзей прерывает появление девочки, умоляющей помочь её младшему брату, который повредил ногу на берегу. Разве откажешь ребёнку? Одни остаются сторожить вещи, другие отправляются за девочкой к нехорошему озеру.

Время действия позволяет избежать мороки с мобильными телефонами и добавляет происходящему ностальгического обаяния – в лучшей сцене фильма вслед герою, покидающему доклад главы атеистического общества, раздаётся “Товарищ, а вы куда? Вам что, не интересно?”, брошенное старушкой-вахтёршей, воплощении знакомых до боли маленьких идеологических церберов, попадавшихся тогда всюду.

История о студентах, на излёте семидесятых отправившихся в Карпаты, также подразумевает конфликт между городской молодёжью, воспитанной в духе научного атеизма, и древними тёмными силами, наказывающими юных материалистов за их самонадеянность.

Однако эта возможность оказывается нереализованной. В студентах-туристах практически ничего не выдаёт застойную эпоху, в то время как и местные жители, и даже тени забытых карпатских предков, очевидно, сами являются жертвами советского империализма, поскольку и друг с другом общаются исключительно на русском.

Всё, связанное с песиголовцами, оказывается столь путанным и невнятным, что оставляет впечатление надёрганных и перемешанных кусков из разных фильмов. Чтобы показать, до какой степени смутное представление имеют о происходящем сами авторы фильма, достаточно упомянуть, что в качестве карпатского песиголовца зрителям навязчиво подсовывают иконописный портрет святого Христофора из музея российского Череповца, а одному из персонажей приходит в голову спасительная мысль бежать от страшилищ к реке, потому что “эти твари боятся воды”, хотя об отношении “тварей” к воде ему известно только то, что они любят селиться вокруг озера.

Объяснить противоречия можно разве что предположением, что сами песиголовцы по мысли авторов картины страдают от кризиса самоидентификации, ведь они то предстают лишёнными всяких затей чудищами (судя по внешнему виду, никакими не песиголовцами, а заурядными оборотнями), то игривыми призраками, развлекающими свои жертвы аттракционом “кошки-мышки”.

Разумеется, все неувязки фильму можно было бы простить, если бы происходящее соответствовало жанру хоррора, однако попытки создателей напугать зрительный зал сводятся к тому, что несколько человек полчаса бегают по ночному лесу, размахивая фонариками, и зовут друг друга благим матом.

Но лучше всего несостоятельность фильма выдаёт заключительная часть, действие которой разворачивается после роковых лесных событий и состоит из пустопорожней болтовни о случившемся.

Причём чтобы хоть как-то добавить действие в эти разглагольствования, нужные, кажется, лишь для того, чтобы растянуть хронометраж картины до полного метра, авторы не нашли ничего лучше, кроме как повторить наиболее кровавые кадры фильма в качестве воспоминаний, мучающих одного из героев.

Кадры, которые были представлены во всей своей компьютерной красе ещё в трейлере – и которые, надо думать, будут воспроизведены и в сиквеле картины, сценарий к которому, по словам авторов, уже написан.

Олександр Гусєв, «Українська правда», 4 квітня 2014 року