Подаємо інтерв’ю Роксани Рублевської, ART UKRAINE із Вікі Торнтон. Матеріал було висунуто у номінації «Кіно» премії PRESSZVANIE–2018.

Со 2 сентября по 15 октября британская художница и режиссер экспериментального кино Вики Торнтон участвует в резиденции в рамках программы «SWAP: UK/Ukraine» в фонде «ИЗОЛЯЦИЯ». Картины Вики были представлены на многих европейских кинофестивалях, среди которых:  DOKLeipzig (Германия), Кембриджский кинофестиваль (Великобритания), Alchemy Moving Image Festival (Шотландия), кинофестивали в Клермон-Ферран (Франция). Журналист ART UKRAINE Роксана Рублевская пообщалась с Торнтон об авторском методе создания фильмов, табу в искусстве Великобритании и необходимости культурного обмена.

Вы работаете в плоскости визуального искусства более 15 лет. Как пришли к методу, благодаря которому совмещаете элементы документального и игрового кино?

Я прошла долгий путь: обучалась техникам скульпторы, работала с фотографией, а сейчас получаю PhD в Лондонском университете королевы Марии. Главное для меня – быть художником, использующим язык кино, а не клипмейкером. Мои фильмы – экспериментальны и чаще всего демонстрируются галереями современного искусства. Опыт показывает, что сочетание выдумки и документальности дает лучшие результаты. Такие картины находят отклик у зрителя, им веришь, их хочется пересматривать. Достаточно вспомнить успех ленты 2013 года «The Remembered Film» о женщине, которая жила в окружении природы, оставаясь своеобразной культурной иконой. Киноработа состояла из ее личных воспоминаний, документальных кадров перформанса и показа элементов французского кинематографа как коллективной памяти.

Почему полнометражным фильмам предпочитаете короткий метр?

Скорее мое предпочтение обусловлено финансовыми возможностями – непросто получить грант для своего проекта. В Великобритании существует всего несколько фондов, которые готовы поддерживать полнометражные экспериментальные фильмы, но число желающих превышает количество допустимых мест. Даже если вы захотите снимать свою бабушку, готовьтесь потратить огромные деньги на оплату услуг съемочной группы и постпродакшн. Как у каждого художника, внутри меня происходят дебаты: стоит ли создавать длинные фильмы или ориентироваться на галерейный продукт? Полный метр предполагает коллективный труд, результат которого может меня не устроить. Он насаждает определенную модель поведения, чего я также хотела бы избежать.

Что для вас является самым важным в кино?

Работа со временем. Мне нравится постепенное раскрытие персонажа, его путь, поступки, которые не всегда соответствуют нашему представлению о нем.

Какова проблематика ваших работ?

Меня интересуют философские вопросы, поэтому я выбираю темы идентичности, памяти, ощущения себя в пространстве. Этими исследованиями я намерена прояснить, каким образом мы транслируем опыт прошлых поколений, отрицая неразрывную связь с ними.

Согласны ли вы с тем, что у живописи и кино общие визуальные коды?

Нет, мне кажется у них разная природа. Кино – мультидисциплинарно. Оно работает с большей палитрой кодов, чем арт. Современная визуальная культура подвергается атакам изобразительного потока. Общество пресытилось картинкой и хочет рефлексий.

Существует ли для вас, как для художника Великобритании, табуированные темы?

Благо, в моем государстве нет цензуры и художники вольны высказываться так, как им заблагорассудится. Скорее есть чрезвычайно популярные темы (гендер, сексуальность, телесность), которые используются большинством авторов. Для меня табу – это попытка рассказывать чужую историю от своего имени, завися от предпочтений публики.

Мне кажется, что табу в изобразительном искусстве Великобритании все же существуют. Организованный терроризм, например. Много ли вы знаете авторов-современников, которые бы свободно высказывались на эту тему?

Последствия террористической деятельности, распространённой в современном мире, конечно, ужасают. Могу сказать, что столкнулась с проблемой вплотную, так как некоторые атаки в Лондоне происходили неподалеку от района, где я живу. Вы правы, терроризм – очень специфическая тема и я не знаю художников, которые бы активно работали с ней. Это больше, чем искусство. Впрочем, серия терактов случилась не так давно и многие еще не успели осмыслить происходящее.

В украинском искусстве тема войны на Донбассе стала трендом. Некоторые художники, ощутив поддержку зрителя, даже сделали на ней карьеру. Как вы к этому относитесь?

Война – это продолжительный вооруженный конфликт, террористические атаки – точечные насильственные действия, направленные против мирного населения, которые возникают с целью повлиять на настроение общественности. Конечно, обе беды пришли извне и являются политически мотивированным насилием, но у них разная природа. Полагаю, если британские авторы станут спекулировать на теме ИГИЛ, это будет свидетельствовать об их плохом вкусе. Когда мы говорим о времени, в котором живем, нужно чувствовать свою ответственность, ведь кто-то может пострадать даже от художественного высказывания. Необходимо понять, какую цель ты себе ставишь и можешь ли что-то изменить?

На ваш взгляд,  современное искусство настолько прогрессивно, что способно в корне изменить социально-политическую обстановку? В Украине пока эта практика не принесла результатов.

Изменения требуют времени и коллективного стремления. Было бы наивно полагать, что мир трансформирует одна работа, но она способна поменять мировоззрение некоторых мыслящих людей, которые могут создать вокруг себя сообщество по борьбе с конкретной проблемой.

Какие впечатления от резиденции в рамках программы «SWAP: UK/Ukraine»?

Резиденция в столице всегда очень отличается от тех, которые проводятся загородом. Чтобы быть максимально эффективным, здесь нужно создавать правила, систематизировать свою работу, не отвлекаться на другие мероприятия, которые предлагает Киев. Пока мне сложно включиться, хочется больше слушать и узнавать.

Нужно ли состоявшемуся художнику посещать подобные резиденции?

Непременно! Любой культурный диалог важен для нас. Это роскошь, когда у тебя есть время и специальные условия получать новые впечатления и работать в других странах

Многие состоявшиеся отечественные художники, зная языки и обладая достаточными денежными средствами, все-таки боятся вступать в международный культурный диалог, т.к. их талант, компетентность, технику могут подвергнуть сомнению. Западные авторы более открыты для обмена знаниями и опытом. Почему?

Жизнь художника – сложна и непредсказуема. Мое поколение авторов выживает за счет преподавания, резиденций и грантов. Они всегда пребывают в процессе поиска, чтобы иметь средства для существования и творчества. Экспериментальные работы не востребованы на аукционах, а коммерческое искусство не всем по душе. На удивление, в сложные времена наши мастера скорее пойдут работать в паб, чем в рекламное агентство. Это верность профессии и стремление к чистоте сознания.

Есть ли у вас правила, которыми вы руководствуетесь в процессе создания ленты?

Да, и я охотно делюсь ими со своими студентами. Первое – быть гибким, держать ум открытым для новой информации, иного видения. Второе – выработать индивидуальный подчерк. Разумеется, все мы смотрим телевидение, ходим в кино, и у нас имеется базовое понимание природы движущейся картинки, но для художника его недостаточно. Важно показать мир исключительным, каким его видит только он сам.

Роксана Рублевська, ART UKRAINE, 4 жовтня 2017 року