Подаємо інтерв’ю Антона Пугача із Наталією Даньковою, «Детектор медіа».

Экс-председатель наблюдательного совета «Мультиплекс-холдинга» — о своих планах, о свободных нишах и объеме кинорынка, о недостатках системы государственной поддержки кинематографии и многом другом.

Антон Пугач: «Украине не хватает сети артхаусных кинотеатров»

После ухода из «Мультиплекс-холдинга» экс-председатель наблюдательного совета Антон Пугач хочет сосредоточить силы на собственных проектах и пока не планирует возвращаться в большей бизнес. Причины своего ухода он называет «гуманитарно-политическими»: «Мои интересы никогда не пересекались с “кино аттракционов”, это случайно так вышло, что я оказался в этой сфере».

Теперь господин Пугач будет занимается издательством, кинопроизводством и медиабизнесом. В ближайшее время он планирует запустить сайт с новостями о культурной жизни Европы. «Но это маленький бизнес, не миллионы в месяц. Книги и фильмы — сопутствующий. Каким-то образом я предполагаю, что хотя бы возвращаться вложенные мною в эти дела средства будут в полном объёме и плюс, как надеюсь, какая-то прибыль. Но я совершенно не готов всё в таком деле снова увязать с масштабами возможной прибыли», — говорит он.

«Детектор медиа» поговорил с Антоном Пугачем о его дальнейших планах, о рынке и проблемах киноиндустрии, а также о реорганизации региональных кинотеатров и свободной нише на рынке — сети артхаусных кинозаведений.

«Я приступил к подготовке издания пяти томов Джозефа Франка о Достоевском»

— Антон, почему вы уходите из «Мультиплекс-холдинга»? Останетесь ли вы в отрасли?

— Я не ухожу из «Мультиплекса» в какой-то другой кинотеатральный бизнес. Компания давно достигла того рубежа, развитие за которым может осуществляться и без моего участия. У «Мультиплекс-холдинга» сейчас 35 % рынка, но это рынок, условно говоря, аттракционов, а не кинематографа. Мои интересы никогда не пересекались с «кино аттракционов», это случайно так вышло, что я оказался в этой сфере, на сломе эпох большинство из нас делало тот выбор, который обеспечивал существование, а не развитие интересов.

Сегодня, когда бизнес стал очень крупным, мне всё больше не хватает свободы, поскольку невозможно отвечать большей частью чужими активами за свою позицию. Поэтому, если говорить о причинах моего ухода, они гуманитарно-политические: я занялся издательским бизнесом, готовлю несколько документальных и один художественный фильм. Также почти завершена работа над сайтом с новостями о культурной жизни Европы. Думаю, запустим его за 3-4 месяца.

— Сайт будет не только о кино?

— Литература, наука, музыка, кино, изобразительное искусство, архитектура, здоровье.

— Какие книги будете издавать?

— Издана книга профессора Касьянова «Past Continuous: Історична політика 1980–2000-х. Україна та сусіди» (издана Laurus и компанией «Антропос-Логос-Фильм», собственником и директором которой является Антон Пугач. — ДМ). Также сейчас я готовлю к изданию биографию Степана Бандеры авторства Россолинского-Либе, презентацию которой в своё время сорвали наши свободовцы. Это книга немецкого учёного, стипендиата Фонда Генриха Бёлля, который много лет работал в архивах и написал очень обстоятельное исследование. Книга, среди прочего, издана Колумбийским университетом США, так что в научном потенциале её не приходится сомневаться. Правда, в этом исследовании есть дефиниции, которые в Украине не очень «ко двору», потому что они, к сожалению, совпадают с некоторыми дефинициями, которые звучат с вражеского берега в России. Вражеский берег, как в случае с гитлеровской пропагандой о Сталине, не всегда городит выдумки. К сожалению, всё чуть сложнее. И нужно разобраться, в чём именно.

— Какими художественными проектами вы будете заниматься?

— Если это можно назвать художественным проектом… Я приступил к подготовке издания пяти томов Джозефа Франка о Достоевском. Это огромный и не имеющий себе равных труд, который исследует жизнь и взгляды Достоевского. Это уникальный материал, который приоткрывает правду правоконсервативного будущего России (хотя он о Достоевском, но этот человек прожил в своей судьбе то, что спустя сто лет проживает Россия как политическое пространство). Этот материал мне кажется наиболее интересным, поскольку, к сожалению, в прессе и коммуникации о России доминирует усреднённая глупость.

Собственно, поводом послужили статьи о новом памятнике Александру III в Крыму: что российская, что украинская пресса (в частности, «Обозреватель») глумливо подшучивали, мол, за спиной у царя барельеф Достоевского, который ни дня не жил при этом царе, что это какие-то болваны всё слепили. Меж тем Достоевский — духовный отец правоконсервативной реакции, начавшейся при Александре III, возродившейся при Путине и апофеоз которой мы вот-вот увидим в год празднования 200-летия писателя в 2021 году.

Конечно, мне понятно, что одна книга или даже документальный фильм, — думаю и об этом, — мало что изменят, но нынешний вакуум точного гуманитарного знания всё же нужно чем-то разбавлять, если для этого есть средства и желание. Желание у меня было всегда, а средства появляются только сейчас.

Создание собственного новостного сайта тоже имеет и личные мотивы. Нет времени заниматься мониторингом, но я вполне доверяю тем точкам зрения, что в СМИ Украины сегодня нет должной свободы: когда я начал писать статьи, то критику Путина и «русского мира» публиковали охотно, но критику нашей «украинской идеи» отказывались в принципе. С моей точки зрения, это следствие интеллектуальной слепоты и опрощения, в которых находится коммуникативная элита страны. Причём это не касается состояния какого-то одного сегмента этой элиты.

Вот два эпизода из моей жизни, чтобы охарактеризовать то, о чём я говорю. Как-то мне пришлось побывать в домах двух народных депутатов, один из БЮТ, другой из ПР. Оба хвастливо демонстрировали свои библиотеки, в которых стояли читанные книги, с закладками даже, но у обоих этих субъектов какая-то существенная часть полок занята книгами с названиями «Как преуспеть…», «Как достичь…», «Как приобрести» и т. д., в общем, того рода литературы, которая написана дураками для дураков; такие книги пишет, например, Дональд Трамп, и люди покупают это и, как они думают, учатся успеху. Да, в общем, они и преуспевают, что учителя такие, что ученики. Но в конце этого тоннеля — тупик. Или война — как у нас. Ибо именно эти любители этих «каков» и разложили костёр войны, Путин только поджигатель.

Таким образом, мне интересно посвятить свои последующие годы и усилия на поддержку тех дискурсов, местных или иностранных, в которых нет места моделям, с которым связан в том числе и коммерческий кинематограф, — моделям опрощения и развлечения, не говоря об этих монструозных генерализирующих нарративах вроде «русского мира» или «украинской идеи», по не более чем две стороны которых расположилось почти всё, что находится в современном медийном пространстве.

— Но эти проекты для вас являются бизнесом?

— Они не принесут больших денег. Если говорить о бизнесе, то это, скорее, новостной сайт. Но это маленький бизнес, не миллионы в месяц. Книги и фильмы — сопутствующий. Каким-то образом я предполагаю, что хотя бы возвращаться вложенные мною в эти дела средства будут в полном объёме и плюс, как надеюсь, какая-то прибыль. Но я совершенно не готов всё в таком деле снова увязать с масштабами возможной прибыли.

Когда поэт Оден вернулся из США, он сказал, что американцы слишком много внимания придают заработку денег. У нас сейчас вот такая тоже американская ситуация, и она не вполне меня радует. Но есть и другая крайность — левацкий такой уклон, почти фашизм, который в Европе уже давно цветёт пышным цветом. Тот же Оден умер, кажется, именно в связи с ним: ему пришло письмо из австрийской налоговой, что в стихах, которые он пишет, много деталей местных ландшафтов, поэтому он должен, поскольку за стихи он получает деньги, заплатить за это налоги.

Книги об Одене Эдварда Мендельсона я также хочу издать, наряду с серией книг о Прусте (цветы у Пруста, живопись у Пруста), пятитомной ревизионистской энциклопедией Французской революции, тетрадями Поля Валери, мыслителя, изящество и высота мысли которого были для меня важным открытием в молодости, «Истиной в живописи» Жака Дерриды и т. д.

— Кроме документального фильма о Достоевском, у вас больше нет планов реализовать кинопроекты?

— У меня в разработке есть один художественный фильм. Он связан с одним голландским бизнесменом меж- и послевоенного военного периода (действие начинается в 20-е годы, а заканчивается в 70-е). Этот человек жил в Галичине, занимался заготовками леса и коллекционированием картин. С приходом большевиков он едва унёс ноги, а потом вернулся, когда нацисты пришли, и организовал расстрел всех, не только евреев, но и украинцев, которые, как он думал, способствовали уничтожению его активов большевиками. Самое интересное, что процесс над ним был одним из самых громких дел в Европе 70-х, но у нас об этом знают только историки и жители соседних сёл.

И есть еще один проект с четырьмя перекрёстными сюжетными линиями о женском бытии: о четырёх типах красоты и их связи с ментальностью, что, в свою очередь, порождает строго специфические способности к преодолению жизненных трудностей. И поскольку типы эти, условно говоря, близки к временам года, то, видимо, фильм будет называться «Зима, весна, лето, осень», хотя похожее название уже было у Ким Ки Дука. Актрисы будут соавторами сценария, кстати. И будут играть самих себя. Видимо, весной мы сможем презентовать этот сценарий.

«Развитие кинотеатров в маленьких городах невозможно без участия государства»

— В прошлом году «Мультиплекс-холдинг» вышел на чистую прибыль 26 млн грн, тогда как еще в 2016 году у компании было 17,9 млн грн убытка. При этом активы «Мультиплекс-холдинга» увеличились на 7,1 % и достигли 608 млн гривен. Что обусловило рост прибыли компании в прошлом году? И характерна ли такая положительная динамика для рынка в целом?

— В прошлом году украинский рынок вырос на 37 %, это лучший показатель в Европе. Мы и раньше зарабатывали, но всегда вкладывали в развитие. На рынке были и есть игроки, которые не имеют таких целей, концентрируясь на заработке в текущем периоде. Все, кто хотел быстрых денег, проиграл. Могу сказать и повторить только одно: деньги делают деньги. И в этом смысле мне повезло с партнёрами, которые не работали в том жанре, когда все усилия связаны с поиском той канарейки за копейку, которая бы пела, но не ела.

— Могли бы вы привести пример ваших наиболее рисковых решений?

— Мы построили первый и крупнейший в стране 12-зальный кинотеатр в РТЦ «Блокбастер». Нам тогда говорили, что и в трёх залах на Петровке не всё хорошо, а вы строите двенадцать и в куда более худшем месте, чем действовавший тогда кинотеатр. Это был самый показательный пример.

— Сколько зрителей должно приходить в месяц, чтобы многозальный кинотеатр был успешным?

— Такой статистики не существует, поскольку успешность зависит ещё и от условий договора аренды. Но, в целом, если у вас есть «остров» и там живет 200–300 тысяч человек, это значит, что можно строить 6–8 залов. Но если у жителей есть традиция проводить уикенды вне «острова», эту традицию будет сложно поменять. Вы можете быть уверены, что кинотеатр будет успешным, а этого не случится. Или наоборот, как у нас было с кинотеатром в «Лавине». Я очень сомневался, что там будет большой спрос на кино с первого дня работы. Но это была ошибка: кинотеатр работает хорошо с первого дня и это, кстати, никак не связано с тем, что там вокруг: залы были полны, когда к кинотеатру нужно было идти по практически пустым коридорам.

— Открытие многозальных кинотеатров часто приводит к закрытию маленьких кинотеатров. К примеру, в Буче закрылся кинотеатр после появления вашего «Мультиплекса» в «Лавине». Возможно ли вообще в такой ситуации развитие кинотеатров в маленьких городах?

— Оно невозможно без участия государства. Сейчас 150–200 районных центров Украины живут практически без кинотеатров.

— Сколько требуется инвестиций в переоборудование маленького кинотеатра в районном центре?

— Так, чтобы это был современный уровень, — от 5 млн до 10 млн грн., в зависимости от размера кинотеатра и состояния помещений. Если очень большой зал — возможно, 15–20 млн грн. На 150–200 залов по стране нужно 2-2,5 миллиарда гривен, как раз бюджет Госкино такой. Бизнес в такие города не придет, потому что вложенные таким образом деньги — это очень долгосрочная инвестиция, возможно, даже безвозвратная. Но после реорганизации и модернизации такие кинотеатры будут в состоянии хотя бы не работать себе в убыток. Можно разработать программу поэтапного финансирования, лет на пять, об этом много говорили и раньше, но у нас не та сегодня власть, чтобы такие вещи были реализованы: нет перспективных прагматиков в принципе.

«В истории с артхаусными кинотеатрами открыты все двери и окна»

— Каким вы видите развитие украинских кинотеатров в будущем? Каким путем они должны идти: создавать оригинальную среду социализации или становиться все более зрелищным аттракционом (технологии запахов, ощущений и т. д.)?

— Это дело вкуса. Мы занимались и тем, и другим. Гостями нашей компании были такие люди, как Йос Стеллинг, Александр Сокуров, Отар Иоселиани, Арманд Ассанте. Посол Швеции ездил в Донецк и открывал зал имени Бергмана, Йос Стеллинг открывал зал со своим именем в Николаеве. Мы делали много различных программ. Но, наверное, это не дело мультиплексов — такие программы. Эта история более интересна одно- и двухзальным кинотеатрам в центре городов. Многозальники все же ближе к аттракциону. В мультиплексах линия Мельеса — «кино — это парад аттракционов» — победила. Но это не навсегда.

— Но при этом такие кинотеатры как «Кинопанорама» или «Жовтень» с трудом выживают или не выживают вовсе.

— Это неправда. В «Жовтне» сейчас всё в порядке. И если бы в «Кинопанораме» были люди, которые хотели бы этим заниматься, кинотеатр был бы рентабельным и даже прибыльным. Но им просто не хотят заниматься или не умеют. Потому, если вы слышите о том, что «Кинопанораму» закрыли потому, что она показывала хорошее кино, а на него никто не шёл, знайте: это неправда. Нужно уметь это делать.

И когда говорят, что в Буче закрылся кинотеатр, потому что открылась «Лавина», это означает, что собственники кинотеатров в Буче не понимают, где их хлеб. Они могут спокойно существовать и при еще одной «Лавине» рядом с ними.

Подобное я слышал, когда мы открывали второй «Кинопалац» в Харькове почти 20 лет назад. Владельцы кинотеатра на Сумской обвиняли нас в том, что мы наступаем на их бизнес. Я им сказал: «Наш кинотеатр — высокого класса, он и вас заставит подняться в классе. И это будет лучше и для вас, и для зрителя. Поначалу у вас будет меньше зрителей, а дальше — больше. Ведь мы в целом поднимаем спрос на эту услугу». Так и произошло. В первое полугодие они недосчитывались трети зрителей, а дальше у них количество зрителей выросло — тоже на треть.

— Их концепция похожа на «Жовтень»?

— Нет, это был кинотеатр иного формата. Но в Харькове есть и свои артхаусные проекты. В этой нише сейчас напаханное поле. Если Украине сейчас чего-то не хватает, то это сети артхаусных кинотеатров. И если кто-то хочет создать такую сеть из ста залов, то для этого сейчас больше возможностей, чем когда бы то ни было. На большой коммерческий рынок уже вряд ли кто-то сумеет войти. Но в истории с артхаусными кинотеатрами открыты все двери и окна. Почему этим не занимаются? Потому что просто не понимают.

— Могли бы вы привести пример артхаусной сети в других странах?

— Существует, например, сеть Europa Cinemas, которая насчитывает 2 808 экранов по всей Европе. Она не управляется из одного центра, в неё входят локальные мини-сети, но в каждом из этих случаев — это достаточно прибыльный и очень оригинальный бизнес. Есть очень много решений, с которыми работают такие кинотеатры, от показа фильмов на стенах домов до показа немых фильмов под аккомпанемент рояля. И у нас тоже такое появится скоро.

— Вы не хотели бы реализовать подобный проект?

— Нет. Я провёл в кинотеатральном бизнесе ровно 20 лет. Мне этого достаточно. Теперь я сфокусируюсь на издательстве, медиа и создании фильмов. К тому же проект артхаусной сети могут реализовать более молодые люди, которые чувствительней к завтрашнему дню.

— Какой стартовый капитал нужен для запуска сети артхаусных кинотеатров?

— Такой же, как для реорганизации одного кинотеатра в районном центре? — 5–15 млн грн. Конечно, это разные идеи — региональные кинотеатры и сеть архаусных. Но можно делать государственный проект, привлекая к его реализации талантливых менеджеров, которые смогут это объединить. То, что где-то что-то плохо работает, не работает вообще, — это результат действия конкретных людей и меньше всего — обстоятельств. В моей, и не только в моей, практике полно эпизодов, когда слабые площадки улучшали свои показатели на 30–50 % сразу после модернизации, а иногда и в пять раз, как это было с кинотеатром в ТРЦ «Золотое кольцо» в Донецке.

«Рынок в этом году составит 3 миллиарда гривен»

— Интересно ваше мнение о кинопроизводстве. Какие партнеры по копродукции, на ваш взгляд, сейчас могут быть наиболее интересны украинским проектам?

— Каждый пусть решает сам, что для него интересно. Мне кажется, что для копродукции нужно искать локальные истории. Чем ближе проекты будут к простому человеку, тем лучше. Нужно, как мне кажется, не стесняться применять оптику, нацеленную на откровение о конкретном человеке, а уже потом — соотносить результаты с тем, что происходит вокруг него. Если это честный взгляд, то он будет интересен многим. Мне кажется, интересны экспозиции экзистенциальных горизонтов людей, которые живут в швейцарской, французской или закарпатской горной деревушке — такие истории будут иметь одинаковые оси, так или иначе, если их показать умело и искренне в каждом из случаев. Кинематограф и сериалы часто увлекаются поверхностями, но искусство обстоятельно, когда оно способно глубоко заглянуть в уникальность, обобщающее качество которой больше, чем в случае с так называемыми широкими темами, когда главное — какие это эпохальные события, а не драма конкретного человека.

— Как вы относитесь к квоте национального продукта в кинопоказе?

— Восточная автократия занимается квотами: Египет, Индонезия и т. д. В цивилизованных странах квотирования нет, и оно не нужно. Фильмы в кинотеатрах — это сегодня на 90 % аттракционы. Почему не квотируют цирк? Украина, к сожалению, в отдельных аспектах похожа на Индонезию, где законами закреплено, что там строят «индонезийскую цивилизацию». Такую цивилизацию пытаются создать и у нас, якобы такой выбор был сделан в 2013-2014 году. Но выбор был совсем иной: убрать Януковича и войти в Евросоюз, а квоты и протаскивание правоконсервативного, отчасти кровавого, нафталина — это игры, которые долго не продлятся. Хотя, конечно, конец этому не скоро.

— Сколько должно быть залов в Украине, чтобы такие фильмы как «Киборги» или «Украденная принцесса: Руслан и Людмила» смогли окупить свой бюджет?

— Они не смогут этого сделать никогда. Фильмы в большинстве своём не окупают бюджет ни на одном рынке, кроме американского. Затраты на французские фильмы, например, до 1 млрд евро, а прокатная плата — 100–200 млн евро, то есть даже во Франции большинство национальных проектов убыточны. Есть успешные фильмы и во Франции, и в Норвегии, и даже у нас. Но пропорции таковы: 10–20 фильмов зарабатывают, а 200 не зарабатывают. Даже в развитых странах общая картина с отрицательным знаком, почему здесь должно быть иначе?

— Может ли помочь международный прокат?

— Нет, рынок замкнут. Кому нужны украинские фильмы? Успех любого фильма невозможно анализировать без конкретного контекста. Одни и те же немецкоязычные фильмы имеют на немецком рынке долю 20 %, а на австрийском — 5 %.

— В 2017 году более 20 млн гривен взяли комедия «Слуга народа — 2» (23 млн 794 тыс. 513 грн.), комедия «Dzidzio Контрабас» (22 млн 143 тыс. 200 грн.) и драматический боевик «Киборги» (20 млн 239 тыс. 844 грн). Как вы оценивает фильмы, которые сейчас лидируют среди национального продукта в прокате?

— Меня лично это вообще не интересует. Меня интересует, что снимают Балаян или Буковский, Лозница и Слабошпицкий, ещё несколько человек.

— Как вы оцениваете рынок украинского проката? Пять лет назад вы называли цифру $ 100 млн в год. Что изменилось с тех пор? Какова динамика изменения бокс-офиса?

— Рынок в этом году составит 3 миллиарда гривен, даже чуть меньше. О чем здесь можно и нужно говорить? Рынок — это не то, что меня интересовало в кино, — это первое; но очень хорошо, что я в этом разобрался, — это второе. Я сам бизнесмен поневоле. У меня никогда не было цели зарабатывать большие деньги и посвятить этому всю жизнь. У меня всегда были иные интересы.

Одной из главных проблем отрасли является государственное финансирование без определения приоритетов и направлений. Большая часть денег выделяется на откровенно непрофессиональные проекты. Конечно, это и мировая практика тоже: «марнотратство» в искусстве. Но если в странах, которые ближе к Ла-Маншу, таких проектов треть-четверть, то здесь, ближе к Уральскому хребту, — до 90–95 %.

Подытожу: 95 % бюджета, который украинское государство тратит на кино, — это выброшенные деньги. Это деньги на так называемое промежуточное кино — ни зрителям, которые развлекаются, ни зрителям, которые ожидают увидеть на экране высокое искусство, такие фильмы не интересны. Они интересны продюсерам и тем, кто эти фильмы снимает, просто как средство существования. Иногда это сознательное преступление — люди подают проекты, отлично осознавая, что их главная цель — освоить бюджет. Тем печальнее, что как раз такие прохвосты, «присвоители бюджета», берутся на любых условиях снимать фильмы с талантливыми мастерами, чтобы использовать впоследствии такие проекты как ширму для своего воровства. Это сложная и неоднозначная тема, поскольку стерилизовать такой процесс почти невозможно. Но это всё слишком выпукло и понятно тем, кто занимается кино профессионально и давно: никакое лицемерие не спасёт, все в этом кругу всё понимают, и из этих секретов полишинеля чуть ли не весь гардероб индустрии сшит.

«Государство тратит 10 тысяч гривен на одного зрителя»

— Но рынок формирует не государство, а индустрия.

— Я говорю не о рынке, а о важных тенденциях в индустрии. На следующий год в бюджете собираются заложить 2,5 миллиарда гривен на кино. И мне совершенно понятно, что эти деньги выбросят на ветер на 95 %. Но это не означает, что эти деньги не надо давать вообще. Их нужно давать, но не так, как это происходит сейчас. Ведь если соотнести сборы фильмов с их производственными бюджетами, то получается, что государство тратит 10 тысяч гривен на одного зрителя, хотя я точно не подсчитывал, но было бы интересно знать, какова в действительности эта цифра: сколько затрачено госсредств, чтобы один зритель сходил в кино на национальный продукт? И почему бы, раз картина такова, не использовать эти деньги иначе.

— Но как раз рынок и может урегулировать этот процесс. Если будет появляться больше коммерчески успешных проектов, тогда и ситуация с финансированием будет более очевидной.

— Никакого сдвига на рынке нет и в таких условиях его не будет. «Скажене веcілля», если бы оно было снято 10 лет назад, то, в относительных величинах, оно получило бы тот же результат. На рынке ничего особого или неожиданного не произошло и не происходит, даже большой рост — результат, который ожидался. В связи с тем, что Слабошпицкий снял фильм, который Hollywood Reporter признал лучшим фильмом года на планете Земля, в украинском кинематографе ничего не изменилось. Поэтому Слабошпицкий снимает фильмы с Бредом Питом и отказывается от контрактов с Госкино.

Вспомните историю с фильмом «Племя», как его выдвигал на «Оскар» наш самозваный тогда оскаровский комитет. В итоге картина, которая имела все шансы взять «Оскар», не была выдвинута на получение премии. Это позор всей нашей киносреды.

Еще был один показательный случай, когда Слабошпицкого пригласили с «Племенем» в Канны. Он пришел в Госкино просить денег на эту поездку. Сумму точно не помню, около 150 тысяч гривен. Ему ответили: у нас не предусмотрено. В кои-то веки наше кино попадает в Канны! В итоге ему дала деньги наша компания. Он поехал и получил три приза. И дальше, после успеха в Каннах, — это уже другая перспектива: у человека, не у всей кинематографии.

— Это как раз иллюстрация к тому, что частные компании, которые формируют рынок, поддерживают такие кинопроекты.

— Компании, в которой я работал, есть куда потратить 150 тысяч гривен. И мы это делали не для собственного имиджа: об этом знает 25 человек и вот ещё триста узнают, если дочитают интервью до этого абзаца.

— Но это социальная ответственность бизнеса и инвестиция в имидж страны.

— Я говорю о том, что сам механизм, который существует в государственной структуре, плохой. Правильное распределение двух миллиардов гривен, которые государство отдает на кино, должно начинаться с образования, с киношколы, с выделения средств на кинотеатры в тех местах, где это не интересно бизнесу. Государство должно профинансировать нескольких профессиональных платформ, которые бы готовили сценаристов, режиссеров и других специалистов после получения первого высшего образования. А также поддержать материально те кафедры и кинофакультеты, которые есть в Украине. Потому что они сейчас все нищие. Нужно поехать и посмотреть, что есть в других странах. ВГИКу в свое время дали десятки миллионов долларов на оборудование. Учебные базы в большинстве стран значительно превосходят то, что есть в Украине.

Кино — это 95 % производства и 5 % творчества. И когда человек начинает снимать кино, а у него проблемы с помещением, с освещением, нет бюджета на костюмы, спецэффекты, реквизит, технику и т. д., а от него требуют результата, то сверходаренный человек, конечно, выкрутится, но часто и у таких людей не всё получается, и это обескураживает. Мастера мирового экрана могли бы вести свои мастерские в Украине, приезжать с курсами лекций. Почему на это нет бюджета, а на фильмы, которые никому не интересны, есть? Ответ очевиден: национал-аферисты имеют свои интересы и в кино. Ситуация, когда будущий председатель Госкино назначается на должность после того, как на коллегии министерства культуры получает «0» голосов, а сам министр культуры после назначения на пост становится внезапно весьма востребованным киноактёром, но почему-то только в фильмах с госфинансированием, говорит о том, что эти персонажи просто профанируют как государственную власть, так и идеалы того общественного движения 2013-2014 гг., которые ошибочно названы революционными.

Наталія Данькова, «Детектор медіа», 13 листопада 2018 року