Подаємо інтерв’ю Катерини Сергацкової, «Українська Правда. Життя» із режисером Сергієм Лозницею – про «Майдан» і Олега Сенцова.
21 мая на специальной секции Каннского кинофестиваля соялась премьера документального фильма „Майдан”, снятого украинским режиссером Сергеем Лозницей. Публика страшно интересуется фильмом: пригласительные на показ разлетелись задолго до дня премьеры.
Лозница – многократный участник Канн. За свой фильм „В тумане” он получил премию Международной федерации кинопрессы ФИПРЕССИ в Каннах и гран-при кинофестиваля “Зеркало” им. А.Тарковского. Сейчас Сергей живет в основном в Германии.
“Украинская правда. Жизнь” поговорила с Лозницей об опасности ситуации, в которую попал режиссер Олег Сенцов, об ответственности государства за судьбу украинцев и о новом витке украинской революции.
– Вы сказали, что каждое свое интервью и пресс-конференцию в Каннах будете открывать напоминанием про ситуацию с задержанным ФСБ Олегом Сенцовым. Вы знаете Олега лично?
– Мы познакомились два года назад на фестивале в Висбадене. Олег там представлял свою первую картину. Потом мы встречались на разных фестивалях.
Последний раз виделись совершенно случайно в университетском скверике в Киеве в сентябре прошлого года. Олег готовил новую картину. Потом новости пришли из газет.
Сообщение о том, что Олег арестован по подозрению в терроризме, я воспринял как абсолютную дикость. Что тут можно еще сказать! Такие известия могут вызывать только возмущение.
– Чем, по-вашему, опасна та ситуация, в которую попал Олег, для культурного сообщества?
– При чём здесь культурное сообщество? Прежде всего эта ситуация опасна для него! Эта ситуация опасна также для тех граждан Украины, которые находятся на оккупированной территории и которые, не дай Бог, могут подвергнуться подобным преследованиям.
Эта ситуация опасна еще и тем, что у украинского государства, украинских чиновников, в чьи обязанности входит защита граждан своей страны, может не оказаться умения, средств и сил для защиты своих людей. Мы со своей стороны можем и должны говорить о таких вопиющих событиях, должны обращаться к людям, к профессиональным сообществам и так далее, – но государство, со своей стороны, также обязано защищать своих граждан.
А что там происходит с культурным сообществом, в данном случае меня очень мало волнует. Я по этому поводу вспоминаю историю, которую Иосиф Бродский рассказал Соломону Волкову. В столыпинском вагоне, в котором он ехал в ссылку, в жуткой тесноте, в невыносимых условиях с ним сидел старый крестьянин с натруженными руками, с длинной бородой, в летах, которому дали огромный срок за то, что он украл мешок зерна в колхозе.
Бродский сказал: “Я понял, что он никогда уже не выйдет на свободу. И ни одна живая душа – ни у нас в стране, ни за границей – никто о нем не похлопочет”. И после этого он сказал замечательную фразу Андрею Сергееву: “Андрей Яковлевич, если меня еще раз посадят, я вас очень прошу: не хлопочите обо мне”.
– На Каннах вы представите свой документальный фильм “Майдан”, который с нетерпением ждут все. Вам удалось показать в нем то, чего мы еще не видели? Все-таки за все это время было выпущено огромное количество материалов и работ, задокументировавших киевские события.
– Когда я делаю фильм, то никогда не стремлюсь показывать то, что еще кто-то не видел. Не в этом смысл фильма. Мне гораздо интереснее работать с тем, что все видели многократно.
Видение – вот что представляет, на мой взгляд, картина. Вот что отличает огромное количество видео, задокументировавшего событие, от фильма.
– Почему для вас было важно сделать эту ленту? Чем для вас стали события на Майдане?
– Когда я делаю фильм, я на такие вопросы не отвечаю. А когда фильм сделан, такие вопросы отпадают сами собой.
Если я снимал этот фильм, значит, по какой-то причине для меня важно было его снять. Я ехал в Киев в декабре, особо не задумываясь. Я понял, что должен там быть. И приехал. И для меня это был колоссальный жизненный опыт, который я, к своему счастью, испытал.
– Когда вы поняли, что вот на этом моменте можно закончить фильм? Революция-то, по сути, продолжается.
– Люди пришли на Майдан, чтобы сменить эту власть. В результате власть сбежала. Революция закончилась.
Мы снимали до начала марта. В этот момент историческое событие уже свершилось. Круг замкнулся. И эта история закончена. Дальше уже начинается другая история, которая следует из предыдущей.
– Вы сам белорус, но уже давно живете в Украине. Я знаю, что во время Майдана у многих произошло смещение идентичностей, многие неукраинцы почувствовали себя частью украинской нации. Как эти события повлияли на ваше самосознание?
– Я родился в Белоруссии, а с шести месяцев до двадцати семи лет рос, учился и жил в Киеве и никакого смещения идентичности никогда не испытывал. На мое самосознание поздно влиять какими-либо событиями.
Катерина Сергацкова, «Українська Правда. Життя», 20 травня 2014 року