Подаємо інтерв’ю Анни Шерман, «Антиквар» із Романом Балаяном із нагоди відкриття ретроспективи фільмів режисера у Домі «Майстер Класі».

29 января в Доме «Мастер Класс» открывается своеобразный мини-фестиваль, посвящённый творчеству выдающегося кинорежиссёра, продюсера и сценариста Романа Балаяна. Каждый понедельник — вплоть до 15 апреля — у всех нас будет редкая возможность увидеть снятые им картины на большом экране и из первых уст узнать, как создавалось это, уже ставшее классикой, кино.

О предстоящем событии, и не только о нём, мы говорим с Романом Балаяном и основателем «Мастер Класса», инициатором и организатором фестиваля Ириной Буданской.

— Расскажите об идее этого проекта, насколько долго она вызревала?

Ирина Буданская: Начать, наверное, нужно не с самого проекта, а с того, что ему предшествовало — с любви к Роману Гургеновичу, к его фильмам, ведь она возникла задолго до того, как был задуман этот показ… Что касается идеи, то она довольно проста: продемонстрировать прекрасные киноленты, снятые Балаяном, пообщаться с режиссёром, узнать об истории создания каждого фильма и о том, что осталось за кадром. Мысль о проведении такого мини-фестиваля появилась девять лет назад, когда мы делали замечательный проект, связанный с творчеством Арсения Тарковского. С тех пор это желание только крепло, и вот, наконец, мы смогли его осуществить.

— Возможно, сейчас такой проект обретает особое значение, поскольку мы живём в весьма непривычном состоянии — между прошлым и будущим. В этом прошлом — колоссальный культурный слой, «деятелями и пользователями» которого мы были большую часть своей жизни, да, собственно, и остаёмся теперь. Но весь этот «слой» практически неизвестен нынешнему поколению, выросшему уже в другом измерении…

Роман Балаян: А вы уверены, что мы им нужны?

Ирина Буданская: Лично я уверена. Помните фестиваль «Молодость» и ваше выступление в «Мастер Классе»? Зал был переполнен, люди стояли, причём в большинстве это были именно молодые люди! Или другой пример: встреча в ноябре прошлого года, на которой вы рассказывали о неосуществлённом ещё в советское время замысле — фильме «Новеллы о Шевченко». Мы показывали тогда фрагменты из других ваших фильмов, и по реакции людей я поняла, что необходимо демонстрировать их полностью — и не когда-нибудь, а прямо сейчас.

Роман Балаян: Мне кажется, что «Полёты…» не все теперь воспримут — просто не поймут, о чём мы снимали.

— А что поймут?

Роман Балаян: Если говорить о молодёжи, то «Храни меня, мой талисман», «Филёр», «Леди Макбет», «Ночь светла»… И «Поцелуй»… Я снимал его сразу после «Полётов». Помню, тогда о них так много говорили, что меня это даже разозлило. А ведь за пять лет до этого, в 78-м, был «Бирюк» — картина, которую возили на Берлинский кинофестиваль, где её, кстати, очень доброжелательно встретили. Я снял её по рассказу Тургенева — совсем маленькому, всего на три странички… Так вот, после «Полётов», стал думать, что же делать дальше? Взял Чехова — благо, у меня дома есть его многотомник. Нашёл самый короткий рассказ — «Поцелуй». Прочёл и тут же придумал ещё одну дуэль! Позвонил в Москву, сказал, что хочу ставить новый фильм. Говорят: «Давай!» И я снял «Поцелуй» — для себя… Когда одна дама, которая, наверное, заснула на просмотре, спросила, на кого рассчитан этот фильм, я ответил: «На филармонического зрителя». А потом Виктор Мережко сказал то же самое, но другими словами: «Посмотрел твой „Поцелуй“ — будто на концерт классической музыки сходил».

— Кого вы относите к категории филармонического зрителя?

— Тех, кто смотрит фильмы Бергмана, Феллини, Антониони, Джармуша, Тарковского, кто ценит авторское кино и любит режиссёров, которые не идут на поводу у сюжета, кто не страдает от отсутствия беспрерывных диалогов… В том же «Бирюке», кстати, от силы 50 слов в начале и столько же в конце. Это практически «немое кино», и тем не менее после него не спрашивали: «Что вы вкладывали в свой фильм?» А после «Полётов», к сожалению, спрашивали. Даже тогда…

— Вы сказали, что сегодняшняя публика видит в ваших фильмах уже не то, что вы снимали. Но ведь и 30 лет назад вы до конца не знали, «о чём» будет это кино для зрителя? Или здесь важно общее мироощущение?

Роман Балаян: Да, конечно. Хотя я был готов к тому, что половина зала воспримет фильм, а остальные будут скучать. Или просто уйдут… Впрочем, сейчас, когда вроде бы всё изменилось, ситуация в чём-то похожа: многие люди точно так же чувствуют себя неустроенными, потерянными, стремятся куда-то убежать, уехать, но вряд ли испытывают желание полетать, как мой герой. И я их понимаю: они хотят не столько найти себя, сколько расслабиться, отвлечься. Тем более в наше трудное время. Поэтому и кино сегодня востребовано скорее «отвлекающее», легко смотрящееся…

— А как вы сами «отвлекаетесь»? Ходите в кино, смотрите телевизор?

Роман Балаян: Фильмы я предпочитаю смотреть не в кинотеатре, а дома с дисков, так сказать, один на один. Могу иногда задержаться у телевизора, особенно, если показывают бокс или баскетбол с участием темнокожих спортсменов.

— Почему такое предпочтение?

Роман Балаян: Потому что европеец выходит на ринг боксировать, а темнокожий — драться. Европеец бросает мяч в корзину, а темнокожий подлетает к ней и даже на мгновение зависает в воздухе. Это очень красиво, в этом есть чудо, а чудеса всем нам нужны.

— Ирина, теперь вопрос к вам: в каком формате будет проходить кинопоказ? Только демонстрация фильма и встреча с Романом Гургеновичем или вы планируете пригласить кого-то из киноведов, актёров?

Ирина Буданская: В нашем видении каждый кинопоказ объединяет два равнозначных события. Первое — сама картина, второе — общение с Балаяном. Возможно, мы пригласим кого-то из критиков, но пока это не решено.

Роман Балаян: Критики всегда меня усыпляют. Правда, как-то я сам пригласил одного из них, поскольку он прекрасно импровизирует. Надеялся, что получится интересно, а в итоге он всех заболтал… На самом деле я знаю немало толковых критиков, но проблема в том, что все они хорошо ко мне относятся, а это неправильно. Поэтому, если уж приглашать, то и тех, кто меня не любит и ругает. Впрочем, и ругать нужно уметь. Бывает, прочтёшь рецензию — всё корректно, изящно, но понимаешь, что фильм-то — говно. И сам режиссёр это начинает понимать, хотя напрямую ничего такого и не сказано. А случается наоборот: отзыв настолько издевательский, хамский, что он способен только разозлить… После такой критики режиссёр будет снимать ещё хуже… Знаете, это — как маты в кино. Я против них, потому что считаю, что они — свидетельство неумения найти альтернативу. Другое дело, что есть фильмы, в которых я их принимаю. К примеру, «Зимний путь» Тарамаева. Там один из главных героев — бомж, и он всё время матерится. Но я чувствую и понимаю, откуда это идёт — от его исковерканной жизни. И актёр делает это так здорово, что ты не ощущаешь, что всё это кем-то написано. А, скажем, в хорошем фильме «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова герой-милиционер в конце ленты тоже безостановочно матюкается. Но здесь я воспринимаю это как простое проговаривание слов, которые есть в сценарии. Не «достал» меня тут актёр…

— Как бы вы отнеслись к тому, чтобы пригласить на кинопоказ студентов киноведческого, театроведческого факультетов — с тем, чтобы устроить потом живую дискуссию с вопросами, мнениями, возможно, спорами?

Роман Балаян: Почему бы и нет? Мне интересно услышать, что скажет молодёжь, причём я вовсе не настроен на одни лишь комплименты.

— Разумеется, такое общение в первую очередь нужно им. Дело в том, что на своих занятиях по театральной критике в Университете Карпенко-Карого я осознала: тот «культурный слой», на который мы опираемся и с которым себя идентифицируем, попросту ушёл из под ног… Я могу что-то цитировать, шутить в расчёте на определённые аллюзии и ассоциации, но всё это уже «не читается».

Роман Балаян: Трудно ожидать другого, если сегодняшняя молодёжь не знает мировой классики, если она спит на Тарковском… Они мне сами рассказывали.

Ирина Буданская: Мы тоже думали о приглашении студентов-киноведов, хотя у нас есть своя постоянная аудитория — знающая, интеллектуальная, увлечённая…

— На мой взгляд, участие наших студентов интересно тем, что, с одной стороны, это новый зритель со своим восприятием и своими оценками, а с другой — достаточно мотивированная и подготовленная публика.

Роман Балаян: И именно эта подготовленность даёт ей право на профессиональное суждение. Возможно, через десять лет суждение изменится — что тоже вполне нормально, но уже сейчас начинающий киновед способен заметить недостатки, на которые не обратит внимания непрофессионал. Я тоже, бывает, пересматриваю какое-нибудь авторское кино, поразившее меня пять или десять лет назад, и понимаю, что не всё так интересно, как казалось раньше.
Если говорить об оценках, то до «Леди Макбет» мне не было важно, что скажут зрители. Потому что тогда — по моему же определению — я не работал, а игрался в кино. А после этого фильма получилось, как в одном перестроечном анекдоте: «Идёт грузин по проспекту Руставели, видит на другой стороне приятеля, которого давно не встречал. Кричит ему: „Гиви, как дела? Устроился?“ — Тот: „Нет, работаю…“» Вот и у меня так: до «Леди Макбет» я снимал играючись, а потом пришлось работать. В итоге тематически все эти фильмы мои, художественно — нет.

Вообще я был одним из самых легкомысленных режиссёров. Если, например, узнавал, что ко мне кто-то пришёл (а тем более приехал издалека), то всегда останавливал съёмки. Единственный, кто меня понимал, — Павел Тимофеевич Лебешев. Иногда я ему говорил: «Паш, что-то мне надоело. Можешь сказать, что солнце ушло, и нельзя снимать? Поедем куда-нибудь в ресторан». Он: «Да ты что, только три часа дня». Но всё равно шёл к директору и говорил: «Знаешь, предыдущая сцена была на солнце снята, а тут, видишь, какие облака набежали — не могу снимать». Директор ко мне, а я развожу руками: «Оператор решает!» И так частенько случалось… А потом мне и вовсе стало скучно работать в кино…

Я уже десять лет ничего не снимаю. Видимо, настала пора наставничества. Как мне кажется, в силу своего опыта я многое могу подсказать и многому научить.

— Вы не думали о преподавании?

— Недавно было такое предложение, но я отказался. С удовольствием бы взял актёрско-режиссёрский курс, но такого в нашем Университете нет, и создать его пока не представляется возможным.

Анна Шерман, «Антиквар», 28 січня 2018 року